В гостях у жирятинского «Робинзона»
В нашем районе есть два населенных пункта под названием Клинок. Первый является деревней и входит в состав Жирятинского поселения, а второй — село в составе Воробейнского поселения.
Из исторической справки:
Клинок — село Жирятинского района Брянской области, Воробейнского сельского поселения, в 3 км к северо-востоку от села Норино. Согласно преданию, в XVII веке здесь существовал монашеский скит, вблизи которого образовалось поселение, при этом часовня около 1670 была обращена в приходской храм Иоанна Богослова (последнее здание 1746 г.; деревянное, закрыт в 1930-х годах, не сохранилось). Бывшее владение Щербы; в 1710-1720-х годах находилось во владении князя Меншикова и получило название «Богословка»; с 1761 г. во владении Разумовских. До 1781 г. входило в Почепскую (1-ю) сотню Стародубского полка; с 1782 до 1918 гг. в Мглинском повете, уезде (с 1861 г. — в составе Воробейнской волости); в 1918-1929 гг. в Почепском уезде (Воробейнская, с 1924 г. Балыкская волость); в 1929-1939 гг. и 1957-1985 гг. в составе Почепского района. В середине ХХ века — колхоз «Новый путь». С 1919 до 1930-х годов — центр Клинокского сельсовета, затем по 2005 г. в Норинском сельсовете (в 1946-1954 гг. в Буднянском сельсовете). Максимальное число жителей 490 человек (1926 г.).
Клинок, день сегодняшний
На днях журналистский десант «ЖК» отправился в норинский Клинок (так для ясности его называют в простонародье) в гости к единственному жителю села — Ивану Александровичу Степыко. По асфальтированной дороге до с. Норино доехали быстро, хотя Норино и считается самым отдаленным населенным пунктом нашего района — 34 с половиной километра от Жирятина. А вот до Клинка без подсказки Ивана Александровича по телефону (благо, там была связь) мы бы не справились. Съезд на грунтовую дорожку не был обозначен указателем, да и дорожкой то, что ее обозначало, назвать сложно. След на чуть примятой траве от недавно проехавшей легковой техники указывал на то, что здесь была когда-то дорога. По окрестностям Клинка плутали мы на редакционной машине, сопровождаемые огромным роем оводов, около получаса и все равно заблудились. Вдалеке намекала на деревню высоковольтная линия да выглядывающая из травы крыша какого-то строения. Честно признаться, мы даже как-то отчаялись самостоятельно найти дом нашего «Робинзона». Снова позвонили Ивану Александровичу.
— Стойте на месте, я сейчас подъеду, — отозвался Иван Александрович.
И уже через несколько минут он на своей «четверке» прокладывал нам путь.
Вся заброшенность и опустошённость населенного пункта остались позади, когда мы подъехали к усадьбе Степыко.
— В этом году дожди да тепло — вот трава и прёт, как на дрожжах, — как бы оправдываясь, говорит Иван Степыко. — Вначале лета прокосил от дома до асфальта, а сейчас что-то нездоровится. Я и тогда неделю целую косил.
— А сколько ж до асфальта расстояние? — интересуемся мы.
— Ну, вот от моей усадьбы до дороги ровно 5 километров, на машине засекал.
Да, надо отдать ему должное! В таком почтенном возрасте, а Ивану Александровичу уже 86 лет, не сидит, не ждет когда придут к нему и что-то сделают.
Во дворе ровно подкошенная травка, все подсобные постройки, хоть и старые, но ухоженные, на частоколе, что отделяет палисад от общего двора, «выжариваются» чистые стеклянные банки. Возле курятника копошатся куры. По двору бегает верный пес Малыш, а на сложенных досках, не взирая на возникшую суету, дремлет невозмутимый кот Васька. В саду над многочисленными ульями гудят пчелы.
Иван Александрович с удовольствием показывает нам свои угодья.
— Это вот вся моя земля была, — показывая вдаль рукой, рассказывает дедушка, — а теперь вот только клочок.
Но на этом «клочке» такой идеальный порядок, что не у каждой хозяйки бывает! На грядках наливаются спелостью овощи: капуста, огурцы, помидоры, перец, картошка.
В доме также все прибрано, чистенько. На стенах висят рамки с фотографиями. «Красный угол» убран рушниками.
На дедовской усадьбе
Иван Александрович Степыко родился, рос, пережил войну и всю свою жизнь прожил в Клинке.
Отца своего помнит урывками, только то, что отпечаталось в его детской памяти. Когда началась Великая Отечественная война, маленькому Ване было всего три года. Отца призвали на защиту Родины, и домой он больше не вернулся, погиб на полях сражений. На руках у мамы остались Иван и его старшая сестра.
— С нами еще жил мой дед, мамин отец, — вспоминает Иван Александрович, — да и то недолго. Убили его немцы прямо в нашем саду, у меня на глазах.
Ворвавшись в село, фашисты не церемонились — грабили, убивали, отнимали силой последнее. Не обошли и семью Степыко. Залезли на пасеку деда, ульи начали заливать водой, чтобы вытащить рамки с медом. Дед стал ругаться: «Ах вы, антихристы, что ж вы делаете?». Спасая своих пчел, поплатился собственной жизнью. Всё происходящее Ваня запомнил на всю жизнь. В этот момент он стоял, прислонившись к стене своей хаты, и боялся пошевелиться.
— Немцы что-то «горготали» на своем языке, забрали соты с медом и уехали.
Этот горький эпизод настолько врезался в его память, что даже теперь, вспоминая его, Иван Александрович не может сдержать слез.
Шли годы, жители Клинка оправились от войны, жизнь стала входить в спокойное мирное русло. Иван вырос, окончил школу, отслужил в армии, вернулся на свою малую родину, устроился шофером в колхоз, в котором отработал около 40 лет. В родном селе встретил свою любовь. На дедовской усадьбе построил большой, добротный дом, который до сих пор обогревает своих домочадцев, в память о своем деде развел пасеку, обзавелись большим хозяйством, вместе с женой родили и воспитали троих детей.
Дочь Елена живет и работает продавцом в Навле, сын Александр живет в Норино, но работать ездит в Москву, а сын Петр живет с отцом, по трагической случайности в детстве он стал инвалидом.
— В нашем селе 120 дворов было. Народу много, все работали, детворы по 3-5 голов в каждой избе. А теперь тихо до жути, — говорит Иван Александрович.
По словам Ивана Александровича, исход из деревень начался с перестроечных времен. Колхозы и совхозы стали разваливаться, работы никакой, молодежь подалась в город, в деревнях остались доживать свой век старики, да те, кому деться некуда.
Отшельники поневоле
— Честно сказать, мы с моей ныне покойной супругой подыскивали себе домик поближе к цивилизации, но подходящего жилья так и не нашли. А теперь вот и Марии моей уже 8 лет как нет с нами, и жить здесь одним невмоготу. Надо как-то выбираться поближе к райцентру. Жалко, конечно, бросать свое насиженное место, — с грустью в голосе признается Иван Александрович. — Мы здесь отрезанные от всего мира живем. Это хорошо, что я еще сам езжу на машине за продуктами в Почеп или Жирятино, а как распутица или зимой непогодь забьет, так и вовсе никуда не выедешь.
Последний житель Клинка понимает, что никакого чуда уже не случится, а свой век доживать как-то надо. Хоть и тяжело ему бросать все то, что построено и сделано своими руками, но придется ради детей.
— Время идет, уже наши дети пенсионерами становятся и им добраться до меня тяжело. За Петра беспокоюсь. Случись, что со мной, как он один тут будет?
На этой печальной ноте мы распрощались с гостеприимным хозяином, но всю дорогу меня не покидала мысль, сколько же еще таких отшельников поневоле живут в малых деревнях и селах нашей матушки Руси?
Автор: Надежда КОНДРАТ
